Статья посвящена событиям внутренней жизни РКП (б) лета - осени 1921 г., когда принятой Х съездом партии резолюцией «О единстве партии» накал оппозиционной борьбы несколько ослабился, но отдельные всплески ее с большей или меньшей силой продолжались и в дальнейшем. Этот эпизод, во-первых, весьма характерен для своего времени: в нем отразились настроения значительной части рядовых коммунистов и среднего звена партийного руководства в период перехода от гражданской войны к мирному строительству. Во-вторых, нам известна реакция В.И. Ленина на него. Событиям предшествующим и последующим даже в крупных изданиях по истории КПСС отведено лишь несколько строк, дающих однобокую, черно-белую картину[1].
В экспозиции Музея В.И. Ленина Государственного исторического музея-заповедника «Горки Ленинские» письмо В.И.Ленина Г.И. Мясникову от 5 августа 1921 г., известное еще как «Письмо о свободе печати»[2], занимает серьезное место. В.И. Ленин в нем отмечал, что свобода печати во всем мире, где есть капитализм, есть свобода покупать газеты, покупать писателей, подкупать и фабриковать общественное мнение в пользу буржуазии[3].
Гавриил Ильич Мясников (1889-1946) - рабочий-слесарь, состоял в большевистской партии с 1906 г. Он имел партийные клички «Ганька», «Уральский», за революционную деятельность несколько раз арестовывался. С 1908 по 1913 гг. находился в ссылке, отбыв три года каторги. В письме Ленину от 6 августа 1921 г. Мясников пишет о себе: «Из 11 лет до 1917 года моей партийности я 71/2 лет сижу в тюрьмах и на каторге, где 75 дней (в общей сложности) голодаю в виде протеста. Был нещадно избиваем, подвергался пыткам. Остальные 31/2 года проходят в побегах: я три раза бегу из ссылки с поселения и не так, как тов. Троцкий, который имел возможность отдавать оленей, нет, бегу “зайцем”, бегу не за границу, а для партийной работы в Россию»[4]. В другом письме Ленину же Мясников прозрачно намекал на свою причастность к казни великого князя Михаила Александровича Романова[5].
На III и VI Съездах Советов Мясников присутствовал в качестве делегата от Пермской губернии. В 1920 г. его перевели на работу в Петроград, откуда в мае следующего года он отправил в ЦК партии свою «Докладную записку», положившую начало этой истории. Записка Мясникова начинается с обвинения городских властей Петрограда в неумелом управлении экономической жизнью города и в полном отрыве партийной верхушки от массы рядовых коммунистов и беспартийных: «...Петроград не такой парадно-красный: фабрики, заводы часто бастовали; там не было коммунистического влияния и не чувствовали своей власти и чувствовали власть по множеству неустройств ее, больно бьющих рабочих. Чувствовали, что власть есть, но чужая и далеко. Чтобы получить что-нибудь от нее, надо “давить: не надавишь, не получишь”»[6].
Мясников утверждал, что за годы военного коммунизма сформировался даже «специальный вид коммуниста: этот коммунист развязен, толков, умеет угодить начальству, что начальство с некоторого времени начинает очень любить»[7]. Гавриила Ильича возмущала полнейшая безответственность аппаратчиков перед массой партийной и беспартийной, потому что она безмолвна. «Она должна или бастовать или молчать, - писал он. - За забастовку-то, пожалуй, никого не арестуют, - все бастуют, а за разговор наверняка или вышлют, или посадят»[8]. В записке Мясников вспоминает, что Г.Е. Зиновьев однажды при свидетелях ему пригрозил: «Вы перестаньте разговаривать, а то мы вас из партии исключим. Вы или эс-ер или больной человек». Мясников делает вывод: «Вот тон, который задан питерской организацией. Если вы не согласны с непогрешимым папой, то анафема... На этом фоне происходит разложение верхушек, развивается пьянство, сопровождаемое правилом: рука руку моет, кумовство, а в учреждениях без доклада не входи, бестолочь, волокита.. Работники назначаются по принципу своих ребят. “Астория”, охраняемая пулеметами, делается притчей во языцех - она пьяная»[9].
Засилье бюрократизма беспокоило не только Мясникова. В докладе на Втором Московском губернском съезде Советов Л.Б. Каменев отмечал: «Война и хозяйственная разруха привели к замиранию Советов и развитию бюрократизма. Этому способствовала также потеря связи Советов с массами. Сейчас необходимо Советы возродить и превратить их в живые, связанные с массами органы»[10]. О том же писал и Мясников. В «Докладной записке» он утверждал, что именно безответственность «верхов» и безмолвие «низов» привели к почти всеобщей забастовке в Питере и к кронштадтским событиям. Мятеж подавили, требования рабочих удовлетворили. Мясников размышлял: «Если бы всеобщей забастовки не было, было бы сделано все это для рабочих? Нет. - Усиливает это влияние коммунистов? Нет. - Кто руководил стачкой? - Эс-еры и меньшевики. Понимают ли рабочие, что они стачкой чего-то добились? - Да. Меньшевики и эс-еры усилились от этого? - Конечно, - они же руководили этой “победоносной” борьбой. Настроение “не надавишь, не получишь” усилилось»[11].
«Что делать?» - так называется один из разделов «Докладной записки». «Оживить работу Советов», - подобно Л.Б.Каменеву считал Г.И.Мясников. Но организовывать их он предлагал по производственному принципу. По его мнению, заводоуправления - «командиры фронтов труда» - озабочены лишь тем, чтобы победить разруху и положение рабочих их не волнует. И потому руководство предприятий доверием и уважением рабочих не пользуется. Мясников сделал вывод: «Вождем-командиром должен стать Совет рабочих депутатов... Советы управляют - союзы контролируют, вот сущность взаимоотношений между завкомом и Советом, между ВЦСПС и ВСНХ, между ВЦСПС и ВЦИК и СОВНАРКОМОМ»[12].
В известной степени эта позиция Мясникова сближалась с позицией «рабочей оппозиции», которую он в то время поддерживал, а суть проблемы заключалась в «методах подхода к массе, овладения массой, связи с массой»12. Причем, под «массой» Мясников понимал не только пролетариат, но и подавляющую часть населения России - крестьянство. Именно ему и «овладению мелкобуржуазной стихией» посвящен еще один раздел «Записки».
Гавриил Ильич писал: «Трехлетняя борьба между пролетарием и буржуазией была борьбой за обладание крестьянством... Мы победили, потому что сильнее, потому что влияние наше больше. Это влияние надо усилить, укрепить, но надо сразу отдать себе отчет в одном, что оно будет расти не пропорционально количеству и качеству речей наших златоустов, а пропорционально росту производительных сил, пропорционально победе: автокосилки - над косой, молотилки - над цепом, жнейки - над серпом, веялки - над лопатой и т.п., пропорционально победе обобществленного хозяйства над мелкобуржуазным способом производства и собственности»[13].
Заключительный раздел записки под названием «Свобода слова и печати» вызвал нарекания в адрес Г.И. Мясникова и со стороны ЦК, и со стороны В.И.Ленина. Для автора работы свобода слова и печати не являлись самоцелью, а были лишь средством для выполнения двух задач: создания Советов по предприятиям и организации крестьянства. Эта деятельность, по мнению Мясникова, должна принести успех, если «наши ячейки (партийные - А.С.) в глазах масс не будут комищейками, когда они будут действительно вождями и идейно овладеют массой... Надо сделать, чтобы весь мир видел, что мы пропаганды и агитации белогвардейцев всех сортов и оттенков не боимся и умеем с ней бороться... После того, как мы подавили сопротивление эксплуататоров и конституировались, как единственная власть в стране, мы должны, как после подавления Колчака, отменить смертную казнь, провозгласить свободу слова и печати, которую не видел в мире еще никто от монархистов до анархистов включительно»[14].
В заключение Мясников замечает, что он, прежде всего, выдвигает лишь две первые меры, правда, без особого успеха. Он понимал, что третье его предложение будет встречено с большой враждебностью. Но он убедился, что молчать нельзя: «...Если мы не сделаем этого сейчас же, то мы вынуждены будем сделать при других обстоятельствах, и из орудий борьбы с нашими врагами эти меры превратятся в орудия борьбы с нами»[15]. Свою «Докладную записку» Мясников закончил 2 мая. В приписке к документу говорится: «Я получил отпуск и по окончании его еду в распоряжение ЦК. Питер меня не переварил»[16].
Отпуск Гавриил Ильич провел в Пермской губернии, где выступал с тезисами «Докладной записки» в различных парторганизациях, в частности, в Мотовилихе и даже, несмотря на запрет, пытался сделать доклад на губернской партконференции 21 июня 1921 г.
«Записка» все это время лежала без движения в ЦК и лишь после того, как возмущенный деятельностью Мясникова Пермский губком обратился с жалобой на него в Центральный Комитет, ею занялось Оргбюро. «...Ведь шутка сказать: три месяца докладная записка лежит в ЦК и никто пальцем не шевельнет, никто ... не читали ее, а, что хуже всего, на заседании Оргбюро все сказали, что читали. Это для чего?» - негодовал в письме В.И. Ленину Мясников[17]. 29 июля 1921 г. Оргбюро признало тезисы Мясникова антипартийными и для расследования его деятельности создало комиссию в составе: Н.И. Бухарина, П.А. Залуцкого и А.А. Сольца.
Двумя днями раньше Мясников закончил статью под названием «Больные вопросы». Если в первой своей работе он опирался в основном на конкретные факты из жизни Петрограда и его парторганизации, то в новой своей статье он поставил более общие вопросы. Речь шла о Советах рабочих депутатов как органах власти на производстве, причем им прямо предлагалось ввести на предприятиях единоначалие: «Советы рабочих депутатов должны сменить наших назначенцев и взять управление хозяйством, управление заводом в свои руки»[18].
Мясников задался вопросом, можно ли осуществить «рабочую демократию» в условиях победы пролетариата над буржуазией. Некоторые «умеренные коммунисты», писал он, опасались, что измученные, изголодавшиеся рабочие могут вступить на гибельный путь свержения Советской власти, а крестьянство может сорганизоваться в контрреволюционную силу. «Вот когда мы подкормим рабочего, кое-что дадим крестьянству, ну тогда увидим, а сейчас и думать нечего», - таков был его вердикт[19].
Далее Мясников рассуждал: «Еще один довод: если мы дадим свободу слова, то ведь сразу все, что было до сих пор скрыто от беспартийных масс и врагов Советской власти, станет им известным. Я говорю о забастовках, восстаниях, голоде и т. д... Кто хочет сейчас, чтоб наша партия стала в глазах пролетариата не комищейкой, а комячейкой, кто хочет, чтоб при этих тяжелых условиях, в которых находится наша страна, измученный рабочий шел за нами, кто хочет, чтоб мощь и влияние наше в пролетарских массах и крестьянстве усилилось, тот должен сказать, что кроме свободы слова и печати нет возможности достичь этого»[20].
Мясников передал статью не просто в ЦК или Оргбюро, а прямо в комиссию, занимавшуюся его делом, или в руки Н.И. Бухарина. Не исключено также, что он писал ее как пояснение к своей «Докладной записке». В пользу этого свидетельствует тот факт, что при передаче материалов у Мясникова и Бухарина состоялся серьезный разговор. Во всяком случае, ни кто иной, как Бухарин, познакомил Ленина со статьей «Больные вопросы».
В тот же день Ленин писал Мясникову: «...Только сегодня прочел - и очень бегло - Вашу статью, переданную мне Бухариным. Хотел бы поговорить с Вами. Я надеюсь быть в Москве на днях и найти 1/2 часа для беседы. Начало статьи хорошее. Дельное. А в выводах есть ряд явных неправильностей. Есть, может быть, и недоразумение: Вы, кажись, в статье н е д о г о в о р и л и того, что договорили Н.И. Бухарину. Какой ”свободы печати” хотите Вы? По закону? И для рабочих - эсеров и меков? Сейчас? В статье неясно. Черкните мне два слова. С ком. приветом. Ленин»[21].
По каким-то причинам встреча Мясникова с Лениным не состоялась, хотя все первые дни августа Председатель Совнаркома провел в Москве, лишь на ночь уезжая в Горки[22]. Судя по всему, за это время Владимир Ильич успел познакомиться с «Докладной запиской» Мясникова. 5 августа 1921 г. он отправил Гавриилу Ильичу свой ответ, уведомив его об этом телефонограммой[23]. Ленин отмечал: «Свобода печати поможет силе мировой буржуазии. Это факт. Не очистке коммунистической партии в России от ряда ее слабостей, ошибок, бед, болезней (куча болезней есть, это бесспорно) послужит “свобода печати”, ибо этого не хочет мировая буржуазия, - а свобода печати станет оружием в руках этой мировой буржуазии»[24].
В этой связи стоит вспомнить, что было время, когда Ленин совершенно иначе относился к проблеме свободы печати. В написанной им в 1902 г. работе «Что делать?» он утверждал: «Всякий согласится, вероятно, что “широкий демократический принцип” включает в себя два следующих необходимых условия: во-первых, полную гласность и, во-вторых, выборность функций. Без гласности смешно было бы говорить о демократизме, и при том такой гласности, которая не ограничивалась бы членами организации.., но никто не назовет демократической организацией - такую, которая закрыта от всех не членов покровом тайны»[25]. Вот так время и политическая ситуация меняют взгляды человека в диаметрально противоположную сторону.
Ленин направил письмо по поводу Мясникова в редакцию «Правды», но не для печати, а лично Бухарину как члену комиссии, созданной Оргбюро ЦК по делу Мясникова. 6 августа Мясников отослал Ленину короткую записку, где сообщил, что едет в Мотовилиху и оттуда пришлет подробный ответ. На упрек Ленина в том, что в своих статьях Мясников требует свободы печати для буржуазии, последний спрашивал, можно ли ему, пролетарию, члену партии с 15-летним стажем уделить хотя бы малую толику свободы печати, «хотя бы внутри партии...» Он писал: «Считаю своим долгом пролетария, входящего в партию, все неправильности и основные, и маленькие исправлять внутри партии. Я хочу, чтобы моя статья “Больные вопросы” появилась в партийной печати. Я хочу, чтобы мне не запрещали говорить на партийных собраниях»[26].
Захватив с собой письмо Ленина, Мясников отправился в Пермь, где своими выступлениями обеспечил себе сочувственное отношение мотовилихинской парторганизации, делегация которой в количестве 31 человека в знак поддержки Мясникова ушла с общегородской партконференции. Еще одно письмо Ленину Мясников отправил 19 августа после возвращения из Перми. В нем он отверг обвинения вождя пролетариата в том, что он «оказался в объятиях буржуазии». «Я думаю, - объяснял Мясников, - что при моей практической выучке, которую я получил в жизни, труднее попасть в объятия буржуазии, чем любому из самых лучших и блестящих мыслителей, в том числе и Вам, не прошедшем этой практической школы непосредственного органического пролетарского чувствования всех больных вопросов»[27].
Далее Мясников сам перешел в наступление и обвинил Ленина в паникерстве и преувеличении опасности сил буржуазии для молодой республики. Он утверждал, что буржуазия действительно сильна, но сильна «у себя дома, в своем государстве, а у нас не сильнее...» Он писал: «Вы замахиваетесь на буржуа, а бьете рабочего. Кто больше всего арестовывается за контрреволюцию теперь везде? Рабочие и крестьяне, это бесспорно. Рабочих надо не в страхе держать, не принуждением действовать, а убеждением. И именно с этой целью необходимо ввести закон о свободе печати, «которая при сохранении типографии, бумаги в руках пролетарского государства не может быть основой купли и продажи писателей и проч... Одну из самых больших государственных ежедневных газет придется сделать дискуссионной для всех оттенков общественной мысли. Советская власть будет содержать хулителей своих за свой счет, как делали римские императоры... Закон должен карать за ложь, за клевету, за призыв к неисполнению того или иного закона, но не карать за высказываемые мысли в целях оказания влияния на правительство, прессу, общество и т. п »[28].
Непримиримость Мясникова насторожила Центральный Комитет РКП (б). Оргбюро по докладу уже новой комиссии в составе И.В. Сталина, А.А. Сольца, В.М. Михайлова 22 августа признало тезисы Мясникова несовместимыми с интересами партии и запретило ему выступать с ними на партийных собраниях. Тогда же было решено статью его «после предварительного проредактирования в присутствии тов. Мясникова поместить в дискуссионном листке с ответной статьей»[29]. Однако Мясников этому запрету не внял и в очередной раз отправился в Мотовилиху, где снова получил полную поддержку[30]. Дело его из Оргбюро перешло в Политбюро: трижды - 18 ноября, 24 ноября и 1 декабря - на заседаниях этого органа обсуждался вопрос о Мясникове. С партийной работы его перевели на хозяйственную - в Главлеском[31]. В конце ноября Мясникову удалось издать небольшим тиражом «только для членов партии» свою брошюру «Дискуссионный материал», а 4 декабря Ленин получил отправленную из ЦК копию заявления Мясникова с требованием брошюру переиздать. Ленин предложил заявление отклонить[32].
Делом об издании и распространении брошюры Мясникова занялаcь ВЧК. Результатом расследования стала докладная записка помощника начальника Секретного отдела ВЧК в Центральный Комитет партии. Ее текст гласил: «ЦК РКП тов. Михайлову. Заключение по делу об издании и распространении брошюры т. Мясникова. По распоряжению тов. Уншлихта мною произведено расследование об издании и распространении брошюры тов. Мясникова по предложению ЦК РКП. Мною запрошены: заведующий 35-й типографией гр. Чуканов и арендатор этой типографии гр. Желудков. Из допросов выяснилось, что заказ на брошюру дан тов. Антоновым ночным редактором «Гудка» гр. Желудкову, как спешная работа к партконференции. Гр. Желудков отдал печатать в 35 типографию, заведующему гр. Чуканову. Разрешение на печатание дано Цензором Троицким (оригинал находится в Воен. Цензуре с датой т. Троицкого). Тов. Троицкий выставил лишь условие, что брошюра, весь тираж, будет выдан коммунисту. Желудкову же тов. Антонов заявил, что изданную брошюру получит сам автор т. Мясников, который и заплотит (Так в документа – А.С.) совместно с т. Антоновым за печатание ее. Разрешение Губиздата должен был достать Мясников (уже после издания брошюры). Брошюра отпечатана в количестве 500 экземпляров. Получена лично тов. Мясниковым, который заплатил за нее 5000000 руб. Из типографии перевезена во 2-й дом Совета, в литера 15, которую занимал тов. Мясников вместе с тов. Смирновым. Из личного опроса тов. Смирнова выяснилось, что т. Мясников раздавал брошюру сам многим тов. Московской организации РКП и приехавшим на партконференцию и съезд Советов. Часть издания увез с собой на Урал. Кому персонально брошюра давалась Мясниковым т. Смирнов не знает, т.к. дома бывал редко. Несколько экземпляров имеется и сейчас в вещах, оставленных т. Мясниковым в литере 15. Тов. Мясников не допрошен т.к. по командировке ЦК РКП находится на Урале. Полагаю, что поскольку содержание брошюры известно ЦК РКП, предлагаю ЦК РКП привлечь т.т. Мясникова, Антонова и Воен. Цензора т. Троицкого к партсуду. 27/1-22.
ПомНач СОВЧК»[33].
5 декабря Владимир Ильич познакомился с копией письма Мясникова, адресованного в Питер инженеру Куржнеру, в котором, в частности, говорилось: «Надо все недовольные элементы в партии объединить под одно знамя»[34]. В этом усмотрели попытку создания антипартийной группы. В тот же день В.И.Ленин в письме В.М. Молотову и членам Политбюро среди других мер предложил «усилить внимание к агитации Мясникова и 2 р а з а в месяц докладывать о нем и о ней в Политбюро»[35]. Фактически за ним была установлена слежка.
15 февраля 1922 г. комиссия в составе А.А. Сольца, В.М. Михайлова и В.М. Молотова, рассмотрев еще раз деятельность Г.И. Мясникова, начиная с мая 1921 г., пришла к выводу, что тот «порвал совершенно с партией и использует пребывание в партии лишь для облегчения себе борьбы с ней и ее решениями, пытаясь организовать... особую в ней группировку. Исходя из всего вышеуказанного, комиссия предлагает т. Мясникова из партии исключить». В выписке из протокола Политбюро ЦК РКП за № 100 от 20/11 1922 г. говорилось: «...Утвердить постановление комиссии, внесши в него поправку в том смысле, что Мясников имеет право через год возбудить ходатайство о новом вступлении в партию»35. Однако правом этим он не воспользовался: в 1923 г. им была создана антипартийная «Рабочая группа», а позже Мясников эмигрировал из СССР.
Таким образом, попытка бороться с инакомыслием методом «тащить и не пущать» не приносила успеха ни той, ни другой стороне. Руководство партии в тяжелых послевоенных условиях не нашло в себе сил прямо и открыто заявить о собственных просчетах в руководстве страной, а его оппоненты, не видя других возможностей отстаивать свою точку зрения, скатывались на антипартийные позиции, В дальнейшем практика умолчания, практика закулисных решений приобрела еще больший размах и во многом способствовала осуществлению репрессий 1930-х годов.
[1] Сорин Вл. Рабочая группа («Мясниковщина»). С предисл. Н. Бухарина. М., 1924; История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 4. Коммунистическая партия в борьбе за построение социализма в СССР. 1921 – 1927. Книга первая. М., 1970. С. 84, 271; Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 44. С. 539-540; Ленинский сборник. Т. XXXVI. М., 1959. С. 308-309.
[2] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44. С. 78-83.
[3] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44. С. 79.
[4] Дискуссионный материал (Тезисы тов. Мясникова, письмо тов. Ленина, ответ ему, постановление Организ. Бюро Цека и резолюция мотовилихинцев). Только для членов партии. М., 1921. С. 4.
[5]Там же. С. 34. Подробнее об организации Г.И. Мясниковым убийства великого князя Михаила Александровича см.: Мясников Г.И. Философия убийства или почему и как я убил Михаила Романова Публикация и вступит. ст. Беленкина Б.И.и Виноградова В.К.// Минувшее. Исторический альманах. Т. 18. М.-СПб., 1995. С. 7 – 191.
[6] Дискуссионный материал (Тезисы тов. Мясникова, письмо тов. Ленина, ответ ему, постановление Организ. Бюро Цека и резолюция мотовилихинцев). Только для членов партии. М., 1921. С. 4.
[7] Там же.
[8] Там же. С. 5.
[9] Дискуссионный материал (Тезисы тов. Мясникова, письмо тов. Ленина, ответ ему, постановление Организ. Бюро Цека и резолюция мотовилихинцев). Только для членов партии. М., 1921. С.5.
[10] «Экономическая жизнь». 1920, 16 декабря. № 283.
[11] Дискуссионный материал (Тезисы тов. Мясникова, письмо тов. Ленина, ответ ему, постановление Организ. Бюро Цека и резолюция мотовилихинцев). Только для членов партии. М., 1921. С. 6.
[12] Дискуссионный материал (Тезисы тов. Мясникова, письмо тов. Ленина, ответ ему, постановление Организ. Бюро Цека и резолюция мотовилихинцев). Только для членов партии. М., 1921. С. 10, 11.
[13] Там же. С. 11.
[14] Дискуссионный материал (Тезисы тов. Мясникова, письмо тов. Ленина, ответ ему, постановление Организ. Бюро Цека и резолюция мотовилихинцев). Только для членов партии. М., 1921. С. 14.
[15] Там же.
[16] Там же. С. 15
[17] Там же. С. 34-35.
[18] Дискуссионный материал (Тезисы тов. Мясникова, письмо тов. Ленина, ответ ему, постановление Организ. Бюро Цека и резолюция мотовилихинцев). Только для членов партии. М., 1921. С. 22
[19] Там же. С. 23.
[20] Там же. С. 25.
[21] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 85-86.
[22] Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 11. С. 138, 144, 145, 149, 171, 180.
[23] Там же. С. 154.
[24] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.44. С. 80.
[25] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 138.
[26] Дискуссионный материал (Тезисы тов. Мясникова, письмо тов. Ленина, ответ ему, постановление Организ. Бюро Цека и резолюция мотовилихинцев). Только для членов партии. М., 1921. С. 30.
[27] Там же. С. 31.
[28] Дискуссионный материал (Тезисы тов. Мясникова, письмо тов. Ленина, ответ ему, постановление Организ. Бюро Цека и резолюция мотовилихинцев). Только для членов партии. М., 1921. С.32,33.
[29] Там же. С.36.
[30] Там же. С. 37.
[31] Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 11. С. 644, 673; Т. 12. С. 1.
[32] Владимир Ильич Ленин. Биографическая хроника. Т. 12. С. 22.
[33] Мясников Г.И. Философия убийства или почему и как я убил Михаила Романова Публикация и вступит. ст. Беленкина Б.И.и Виноградова В.К.// Минувшее. Исторический альманах. Т. 18. М.-СПб., 1995. С. 135-136. Один экземпляр брошюры «Дискуссионный материал» есть в личной библиотеке В.И. Ленина в Кремле (Инв. № БЛ 4459).
[34] Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 54. С. 576.
[35] Там же. С. 58-59.
Новые данные по вопросу авторства проекта усадебного комплекса в государственном историческом музее-заповеднике «Горки Ленинские».
