Купеческий воевода

Ведущий научный сотрудник

Снеговская Е.А.

Купеческий воевода.

15 февраля 1862 года в старообрядческой купеческой семье Морозовых родился сын, Савва Тимофеевич. Повзрослев, Почетный Потомственный Гражданин значительно приумножил семейное состояние.

После окончания с отличием Московской мужской гимназии №4, в 1881 году, Савва поступил на физико-математический факультет Императорского Московского университета, где изучал химию. Позже отправился на стажировку в Англию, где перенимал европейский опыт организации и управления текстильным бизнесом.

Родители перспективного молодого человека мечтали подыскать для сына достойную спутницу. Однако Морозов влюбился в жену своего племянника Сергея, Зинаиду Зимину, дочь купца второй гильдии. Она ответила взаимностью. Через год Зимина развелась с мужем и обручилась с молодым и успешным промышленником.  

Из воспоминаний Зинаиды Морозовой-Рейнбот, последней дореволюционной владелицы усадьбы Горки: «Когда началась моя любовь к Савве Тимофеевичу, мы с Сергеем Викуловичем были в Крыму. Мне было 18 лет, и я, не будучи плаксивой, целые дни плакала и не знала: решаться ли мне на развод»

Известно, что семья была против этого союза: в старообрядческой среде расторгать брак и жениться на разведенных было большим грехом, но упрямец-сын пошел против воли родителей.

Именно за крутой нрав его и прозвали «Бизоном», а за успешность в делах он был известен как «текстильный магнат» и «купеческий воевода». В России популярность имело выражение: «Богат, как Савва Морозов». Действительно, рабочие приносили ему большие деньги, каждый из них боялся потерять место на фабрике. Савва Тимофеевич создал хорошие условия для работников: обеспечил жильем, бесплатным образованием, медициной, социальными пособиями и т.д.

Миллионер жертвовал огромные деньги на строительство больниц, школ, приютов. Пожалуй, главным делом его жизни стало строительство МХТ, получившего известность во всем мире.

Станиславский говорил: «Я радуюсь, что русский театр нашёл своего Морозова подобно тому, как художество дождалось своего Третьякова…»